– А как насчет доктора Спайвера? – спросил Томас. – Проклятие, какие крепкие веревки. Не могу ослабить узлы ни на миллиметр.

– Не прекращайте над ними работать, ребята! Так вот, по поводу дока Спайвера. Возможно, он оказался слабым звеном в их цепи. Наверное, его как врача воротило от всех этих убийств, а убийство этой женщины стало последней каплей. И Спайвер сломался. Тогда они застрелили его, сунув дуло в рот, и попытались представить его смерть как самоубийство. Они снова попали в ситуацию, которая показалась им безвыходной.

– О Господи! – прошептала Кори Харпер. – А вы знаете, ребята, что агенты ФБР никогда и близко не подходят к такому дерьму, в какое мы с вами влипли? Некоторые из них за всю жизнь ни разу не доставали пистолета. Вся их работа состоит в разговорах с людьми. Я даже слышала, что многие агенты, уйдя в отставку, становятся психологами – такие они мастера выуживать у людей информацию.

Квинлан рассмеялся.

– Кори, мы отсюда выберемся, можешь мне поверить.

– Думаешь, Квинлан, ты такой сообразительный? – сказал Томас. – Как, черт возьми, мы можем освободиться? Того и гляди, в любую минуту появится толпа этих старичков. Как ты считаешь, они создадут расстрельный взвод? Или просто забьют нас до смерти своими стариковскими палками?

– Не надо, Томас, – тихо попросила Кори. – Попытаемся освободиться. Обязательно должен быть какой-то способ. Не хочу оказаться беспомощной, когда кто-нибудь из них придет, а что они придут – сами знаете.

– Как, черт возьми! – заорал Томас и добавил несколько словечек покрепче. – Что мы можем сделать? Веревки завязаны слишком туго. Они даже привязали нас к стене, так что мы не можем дотянуться друг до друга. Тут полная темнота. Какого дьявола мы собираемся делать?!

– Выход обязательно должен быть.

– Возможно, он есть, – закончил Квинлан.

У Салли болела челюсть. Она несколько раз открыла и закрыла рот, пока наконец боль не притупилась до глухой пульсации. Она лежала в темноте, немного света проникало только через открытую дверь в коридор.

Салли была одна. Руки ее были связаны спереди. Она подняла кисти ко рту и принялась распутывать узлы зубами. Она так сосредоточилась на этом занятии, что чуть не вскрикнула от неожиданности, когда вдруг раздался тихий голос:

– Это совершенно бесполезно, Салли. Просто расслабься, детка. Не двигайся, просто расслабься.

– Нет, – прошептала Салли, – О нет!

– Ты не узнаешь это место? Мне кажется, должна уже узнать.

– Нет, здесь слишком темно.

– Посмотри в окно, дорогая. Может быть, ты снова увидишь там лицо отца.

– Я в спальне, рядом с твоей собственной.

– Да.

– Почему, Амабель? Что происходит?

– Ах, Салли, зачем тебе нужно было возвращаться! Я бы все отдала, чтобы ты не появилась в тот день на моем пороге. Боже, я не могла тебя не впустить! Мне действительно не хотелось впутывать тебя во всю эту историю, но вот ты снова здесь, и я ничего не могу поделать.

– Где Джеймс и два других агента?

– Не знаю. Наверное, они в том маленьком сарае, что за коттеджем доктора Спайвера. Это крепкая тюрьма, им никогда оттуда не выбраться.

– Что вы собираетесь с ними делать?

– Честно говоря, детка, это решаю не я.

– А кто?

– Город.

У Салли защемило сердце и перехватило дыхание. Так это правда. Весь город!

– Сколько человек убил Коув, Амабель?

– Самая первая пара стариков – Харви и Мардж Дженсен, якобы разыскивая которых сюда приехал Квинлан, – они погибли случайно. С обоими случился сердечный приступ. В их «виннебаго» мы нашли наличные. Следующим был мотоциклист. Он стал нападать на бедного старого Ханкера, и Пурн, заступаясь за него, стукнул парня по голове стулом. И убил его. Еще один несчастный случай.

Потом приятельница мотоциклиста поняла, что он мертв. Шерри Ворхиз ничего не оставалось, кроме как ее убрать. Она разбила ей голову мясорубкой. И знаешь, дальше пошло уже легче. Мы выбирали какую-нибудь пару или просто кого-то, кто выглядел богатым. Или наши женщины, работающие в магазине «Лучшее в мире мороженое», замечали в бумажнике у какого-нибудь покупателя крупную сумму наличными. Тогда мы просто делали это. Да, было уже легче. Это стало почти что игрой, но не пойми меня превратно, Салли. После того, как они умирали, мы обращались с ними с величайшим почтением.

Вот ты сказала мне, что Коув стал очень красивым. Да, раньше он почти разваливался. Но теперь наши денежные дела идут неплохо, каждый живет в комфорте. К нам теперь приезжает много туристов, и не только ради лучшего в мире мороженого, но и для того, чтобы осмотреть город, купить сувениры и перекусить в нашем кафе.

– Какая радость для вас! Есть из кого выбирать. Наверное, вы обсуждаете между собой: какая пара выглядит богаче – та или эта? Вы просто играете с людьми в русскую рулетку. Какая мерзость!

– Я бы не стала выражаться так прямолинейно, но, коль скоро наш город стал более привлекательным для туристов, мы можем себе позволить быть более разборчивыми. Но мы убивали только стариков, Салли. Все они уже отжили свое.

– Приятельница мотоциклиста не отжила. Амабель пожала плечами.

– Тут уж ничего нельзя было поделать. Салли верила и не верила одновременно. Она замотала головой на подушке.

– Господи, Амабель, вы убивали людей! Вы что, не понимаете? Вы убили ни в чем не повинных людей! То, что они были старыми, ничуть не меняет дела. Вы их грабили. Потом хоронили на своем кладбище... О, я поняла! Вы зарывали их по двое в одну могилу и писали на надгробии только имя мужчины. У кого-нибудь из вас есть список, в какой могиле кто лежит на самом деле?

– Нет, но мы оставляли удостоверения на телах. Не надо так ужасаться, Салли! Мы здесь буквально вымирали. Нам так хотелось выжить, и мы это сделали. Мы победили.

– Нет, Амабель, теперь-то на ваши головы падут все грехи. В городе три агента ФБР и шериф Маунтбэнк, который знает все, что знают они, а может быть, и больше. Если вы убьете агентов, вас всех ждет газовая камера. Неужели не понятно? К делу подключилось ФБР!

– Ах, Салли, вот ты снова и снова рассуждаешь о вещах, которые, в сущности, тебя не касаются. А как насчет тебя самой, детка? Как насчет твоего отца?

– Слава Богу, этот мерзавец – не мой отец! По крайней мере это я выяснила.

– Хорошо, я слышу в тебе гнев. А я боялась, что ты по-прежнему пытаешься убедить себя, что Эймори – всего лишь ночной кошмар, который вернулся, чтобы тебя помучить.

– Вы хотите сказать, Амабель, что он здесь, с вами! Он вам нужен?!

Салли знала ответ, но не хотела его слышать.

– Конечно, Салли.

Салли воззрилась на мужскую фигуру, возникшую в дверном проеме позади Амабель. Отец. Нет, он не ее отец, слава Богу! Это тот мерзавец, который ее воспитывал, и он же упрятал ее в психушку Бидермейера. Тот ублюдок, который до полусмерти избивал ее мать – просто потому, что это доставляло ему удовольствие.

– Ну-с, Эмми, как себя чувствует наш маленький ублюдок?

Эмми? Что бы это значило?

– Это не я ублюдок, а ты!

– Салли, мне не хотелось бы бить тебя на глазах твоей тетушки. Ей это будет неприятно, хотя Эмми и знает, какой у тебя злобный язычок, и понимает, что мне приходится бить тебя, чтобы держать в узде.

– Амабель, что он делает с вами, в вашем доме? Он – убийца! Предатель!

Амабель присела на кровать рядом с Салли. Мягкими и легкими движениями она погладила ее лоб кончиками пальцев, аккуратно заправила пряди волос за уши Салли, провела по ее бровям.

– Пожалуйста, Амабель, в чем дело? Когда я была здесь в прошлый раз, именно он звонил по телефону, я знаю. Он сам признался, что заглядывал в окно моей спальни.

– Да, дорогая.

– Почему? Что все это значит, Амабель?

– Он должен был здесь появиться. Ему нужно было вернуть тебя в лечебницу. А этими телефонными звонками и своим появлением в твоем окошке он надеялся заставить тебя усомниться в собственном рассудке.